Эссе

Первое мгновение, как какая-то магия, включается только один раз. Потом и навсегда будет только воспоминание о том первом разе, суррогаты, подделки, замещения.

Вроде тех симулякров, к которым мы так никогда и не привыкнем.

Но к тому чтобы оно случилось нужно тоже быть готовым.  Иметь накачанные мускулы. Войти в ту дверь из которой нет выхода.

Пересечь Рубикон. Разделительную линию между тем и этим. Не понимаю, в чём здесь секрет.

Как можно войти в одну реку одним, а выйти другим.

Мы, наверное природой готовы к этому, долгими веками эволюции, когда именно такого рода изменения имели какое-то значение. Впрочем, это очень слабое допущение.

И может быть, есть что-то несоизмеримо большее, какой-то, например, фундаментальный закон вселенной, который реализуется так, в такой форме, в таком виде.

Или, ещё что-то несоизмеримо более странное, вроде того, что это личное, относящееся к неким сверхсуществам, которых мы даже помыслить не в состоянии, хотя бы потому что в языке нет понятий и слов для того, чтобы их описать.

Вглядываясь в мир ты вдруг понимаешь, что все вещи которые ты когда-либо любил, как например, то утро, когда было так солнечно и так прохладно, и трава была очень зелёной, или тот ливень, когда небо было настолько чёрным, что казалось, что натупила ночь, а потом поляна в мгновение ока покрылась грибами;  что все эти вещи – только частности, редчайшие события во вселенной, хотя в тот момент, когда они происходили, они казались всем миром, казались его сутью, как будто он открылся тебе своей настоящей стороной, а на самом деле, стоит только взлететь на сорок километров вверх – и вот там-то и есть настоящее лицо вселенной, она такая везде – чёрная, пустынная, с далёкими и вечно манящими звёздами, беззвучная, безмолвная, безразмерная; кто ты в ней? Почему всё, что вокруг, так контрастирует с тем, что снаружи биосферы? И то, что тебе казалось своим миром, не мир, а цветная точка в бесконечной  чёрной пустоте. И этот рассеянный свет голубого неба, который показывает нам солнце совсем не в том свете, как оно выглядит на самом деле.

Она нам нужна эта бездонная пустота? Нет, нам нужен другой такой же мир, с рассеянным светом неба, с грибным дождём и прохладным утром юности.

Чтобы произошёл другой первый раз.

Мы хотим только первых разов, потому что всё остальное – некачественная подделка. Только этот первый раз раскручивает маятник всей оставшейся жизни, как камертон, по которому настраивается инструмент восприятия, как единственно настоящий рисунок, оригинал, а всё остальное – только копии, которым никогда этот оригинал не превзойти.

Раньше лицом к лицу, а теперь, как сквозь мутное стекло.

Кто мы такие, в конце концов?

Путь в пустоту

Ощущение образовавшейся пустоты, я не знаю, куда ведёт этот ход, он удушлив и одновременно прохладен, ты топчешься на месте и не можешь поднять глаз. Такая странная тишина ночного шума города за открытым настежь окном.

Этим временам ещё нет названия, такой тип ощущений кажется, что переживаешь в первый раз, не так уж плохо, не  так уж хорошо. И ничто не бьёт по рукам когда тебе хочется разобраться в хитросплетении этого состояния.

Если ты идеалист, в философском смысле, или если просто кое-что понял про этот мир, то тебе ясно, что реальность существует только в головах людей воспринимающих её.

Таким образом невозможно разделить твоё состояние и окружающую действительность.

Таким образом, вглядываясь в себя смотришь на мир.

Что-то мне тревожно.

Пусто внутри. Ничего не видно, как будто упёрся в тупик. Вошёл в изолированную взгорьем долину.

Мне это, конечно только кажется. И мир играет с разноцветными красками, как ребёнок, генерирующий миры своих фантазий на альбомной бумаге.

Мимо, как на пожар пронеслась стайка птиц, очень быстро, очень целеустремлённо. Что-то прорезалось сквозь бездну неба. Очередные обещания завтрашнего дня, как обычно, надо думать.

Ползёшь за воспоминаниями, и, даже не знаю, как это назвать, за их продолжениями, за некими экстраполяциями окраин городов, покосившихся беленых домов, и пытаешься представить чужие жизни в этих районах, их безнадёжные надежды, никем не спланированные улицы, причём что эти места бывают двух видов.

Одни бывают бесконечно свободными, когда за окраиной города начинаются пустынные бескрайние поля, и другие, бесконечно безнадёжные, когда за одними кварталами идут другие, промзоны, и вдалеке, все знают, находится сам город, где всё роскошно и который безальтернативен в качестве мечты.

Мой мир не отделить от меня.

Я не верю, что мы - способ Вселенной взглянуть на саму себя. И я не верю, что мы когда-нибудь поймём до конца, кто мы такие.

Большинство людей пусто, как тара из-под электроники. Как можно их любить? Что в них может быть интересного? Как можно любить дебилов из парижских пригородов? Как можно интересоваться энергичными ребятами из посёлка недалеко от, скажем, Магнитогорска? Что можно нового узнать у негра из Бруклина? Я виноват в этом перед Богом, я не люблю его творения.

И я их, конечно не ненавижу.

Вот теперь, у меня такое ощущение, что я стал перед горой чего-то белого, похожего на вату, или на очень густой туман.

Я не знаю, является ли шагом написание этого текста, или половиной шага, неизвестно,куда он приведёт, но, возможно, он выполнил свою главную функцию - внутри него что-то живёт, что-то происходит в момент его написания, он пробуждает что-то во мне, позволяет видеть больше, чем тупик, раскрывает перед моим лицом другие картины, вырывает из повторяющихся картин. которыми ты окружил себя, и от этого совершенно не важно, куда он ведёт.