Посвящается Ремо Джадзотто

Бывает так, что после ночи приходит день, что после грозы приходит ночь, что на реке горят огни Ивана Купала, что тишина взрывается трескотом петард, и что всё это происходит неспециально, так неспециально, как-будто это какое-то заклинание, отправление агнца на заклание, жертвоприношение Тарковского, жертвоприношение своему Богу, в надежде на то, что.

Бывает так, что нельзя произнести словами, что горит, как туман, сквозь фонари, как огни в глазах сидящего у окна пассажира метро, как твои руки, которые исполосованы мыслями обо окончании трагедии трагичным финалом, но потом вдруг приходит очень долгожданное лето, и магазин вывешивает новые ценники, мир трещит под ногами, как гравийная автодорога. Вдруг зажигается свет и наступает яркий прохладный солнечный день, он поблескивает полотнищами знамён готовых ринутся в бой новых сил, полотнами Дали, из которого пёрло, как из закипающего самовара, который прожил простую безумную жизнь, или бывает тоже совсем иначе.

Можно ко всему привыкнуть, как глаза привыкают к смене дня и ночи - свет, темнота, свет, свет, свет, свет, снова свет.

Можно ждать долгие годы, можно мгновенно раствориться в манне небесной, в каше, которая творится в головах, в череде шествующих ангелов, в долгой дороге, ведущей на небосвод.

Можно врать себе или про себя, можно делать многие вещи одновременно, а можно радоваться, что пришёл следующий день.

Смотреть, как уходит догорающий день, как, подобрав одежды, он меняет цвета, как в стробоскопе, или как раскрываются лепестки утра, как холодный воздух северных широт пронзает кожу, как нырок в холодное озеро, как нырок в воздух, как нисхождение в жизнь, как бесконечная длинная тайна всего этого, что горит миллиардами красок в голове, как поднебесный аттракцион, как лотерея без розыгрышей, как продолжение никогда не сказанных никем фраз, как напоминание о несбывающемся, как упрёк Богу за его любовь, как страх быть растоптанным, как ночь которая внезапно нашла выход на троттуар и в кинотеатре загорелся свет.

Что чувствует человек, который после долгого срока в тюрьме вышел на свободу? Он чувствует дождь, чувствует ветер, запах жжёного бензина на обочине и бьющую по лицу летящую пыль. Шарахается от каждой тени и готов броситься в драку. Молчит и смотрит, смотрит и молчит.

Он опять живёт.

Хотя вроде бы и до этого жил.  

Синопсис

Проходят долгие двадцать пять лет. И наступает долгий тёплый сказочный знойный день. Ты видишь бесконечные пастбища с пасущимимся коровами, видишь колышащийся ковыль, хотя никогда раньше не видел его так близко, в упор.

Жужжат пчёлы на головой, дугообразно потрескивает кузнечик, но всё незнакомо, ландшафт чужой, жрать нечего и ты сдохнешь в этой негостеприимной местности через неделю, потому что не веришь не единому слову того стройного хора голосов, убедительно жужжащих, что всё хорошо. Ты не веришь ни единому изображению правдоподобно проплывающему перед твоими глазами и не можешь понять, как это так, ещё пять минут назад была ночь, а теперь - раз, и ты просто в раю.

Какого хуя? Грубо, но точно. Ты стоишь с астролябией в руках и не можешь взять в толк, какого хера половину жизни была ночь, а теперь, блядь, день.

Если до этого, всё металось в первозданном хаосе, а ты сам, как мотылёк, с энтузиазмом долбился головой об лампочку, и всё было предельно идиотским, принципиально непостигаемым, и доходило уже до того, что ты без сил лежал уткнувшись лицом в потолок, а жизнь бурлила там, за окном, хаотичная и бессмысленная, то вдруг теперь, совершенно внезапно у всего проступили очертания, мир стал логичным, ясным, как летний день на пляже, как очевидная тупость, как сокол. Мир стал до предела ясным, понятным и простым.

Так какого чёрта?

Ты знаешь, что половина жизни позади. Ты знаешь, что ты её провёл, как политический, отмотавший четвертной. Ты знаешь, что впереди не очень-то и маячит Эльдорадо. Ты знаешь, что если всё разобрать на запчасти, ничего не останется. Разобраться невозможно. Ты стоишь то ли на пороге апокалипсиса, то ли золотого века, а скорее всего, ни того ни другого. Ты просто стоишь, простите, малость охуевший, и таращишься на раскинувшееся великолепие непривычными к свету глазами.

И спрашиваешь себя: есть ли в этом хоть какой-нибудь смысл?

Конечно же, нету.

Мир по-прежнему хаотичен и непоследователен. Только теперь немного в другом смысле.

Завтра исчезло.